Геннадий Григорьевич Голобоков родился 16 февраля 1935 году в селе Малая Быковка Балаковского района. С детства увлекался астрономией, очень любил рисовать, играл на скрипке, на гармошке. И еще была у него одна страсть – он мечтал стать астрономом. Когда он учился в 4 классе, то сам сделал телескоп, прочитав схему, как построить. Он забирался на крышу и проводил там свои первые наблюдения. У мальчика была мечта работать в настоящей обсерватории.
Позже он познакомился с работами Циолковского, которые очень его вдохновили. Но судьба уготовила страшное испытание: нырнув с крутого берега балаковской реки Линевки, он ударился головой о песок, друзья вытащили его уже без сознания. Страшный диагноз: закрытая травма шейного отдела позвоночника, компрессионно-оскольчатый перелом тела. Полная неподвижность. Поначалу это вызывало беспредельное отчаяние до яростного нежелания жить. Хотя жизнь, в прямом смысле слова, врачи гарантировали. Юноше было всего 16 лет!
Ой, тоска ты моя смертельная, Ну зачем ты ко мне так вяжешься? Ведь и так белизна постельная Мне трясиною черной кажется...
Раздумья о том, для чего жить, сменились раздумьями, как жить. «Оправдать жизнь», – как он говорил.
Поначалу и стихи, и живопись у Геннадия были только средством утешать, заговорить боль. Но постепенно это перерастало из простого увлечения, отвлечения в нечто более необходимое.
К миру страстей и ласки Тянется кисть руки: Днем — через гамму краски, Ночью — через стихи...
Говорят, он не лишен способностей. Значит надо учиться. Упорно. Долго. Методично. Мускулы скорее крепнут у того, кто плывет против течения. Он яростно тренировал и мускулы души. А поводов для отчаяния у него было больше чем надо. При поступлении в Московский заочный институт искусств им. Н. К. Крупской из приемной комиссии ему ответили: необходимо очное присутствие на вступительных экзаменах, для всех без исключений. Геннадий посылает письмо и несколько своих рисунков вице-президенту Академии художеств СССР В. А. Серову, который ходатайствует о приеме в университет. И теперь:
Холст подрамника отбелен, На руке у меня палитра, Расступись, панихиды звон! Это к жизни окно открыто!
Мучительно постижение ремесла: грамм везения на Эльбрус труда. А работать приходится так. Лежа на спине. Пальцы постоянно в полусогнутом состоянии. Он не мог пользоваться обыкновенным ластиком, а лишь карандашом с маленькой резинкой на конце. Карандаши покупали ему только мягкие, так как нажимать он не мог. Кисть Геннадий сначала брал ртом. Потом переплетал ее пальцами. Подрамник стоял на груди. Одной рукой приходилось держать его. Руки уставали быстро. Иногда после единственного мазка художник просил отставить картину. Геннадий едва дотягивался до середины холста. Чтобы он мог нарисовать верхнюю часть, ему ставили полотно «вверх ногами».
Геннадий научился видеть написанное в любой позиции. И еще находил этому шутливое объяснение: «Космонавт в невесомости умеет работать хоть вниз головой». И космонавтов он любил писать не потому, что это модно. Он им был близок как космонавт духа: «Я из тех, кто и в серой серости может к звездам найти разбег».
27 лет прикованный к постели, Геннадий не знал ни дня отдыха. В преодолении болезни живописные работы художника не несут следа ущербности; он до конца своей жизни сохранил всю полноту мироощущения и в стихах. В одном стихотворении он излагает свою жизненную позицию:
А жизнь — что пластинка хрупкая С записью двухсторонней! С одной стороны — халтурка, С другой — Ураган симфонии. Не жалуйтесь слезным градом, Что ритмы у вас Картавые. Пластинку винить не надо: Не той стороной поставили.
Работы раннего (реалистического) периода в творчестве художника Голобокова – это своего рода художественная летопись родных мест и отражение «шагов истории самой». Вехи большой истории – в картинах «Свобода», «Воина кончилась», Первый трактор», «Рабфаковцы» и др. 50-ые годы изменили жизнь балаковцев и облик самого города. Это начало больших строек. Он пишет о трудовых буднях балаковцев («Элегия», «Строители пришли», «Рождение моря», «На новую квартиру»). Но лишь в научно-фантастической тематике полностью раскрылись творческие возможности художника. Не суждено было осуществиться его детской мечте стать астрофизиком, но мысленно он всегда стремился за космонавтами.
Ограниченность в передвижении Голобоков-художник компенсировал динамизмом своих работ.
Строгая графичность изображения, яркий локальный цвет, в который художник вкладывал символический смысл (зеленый цвет – символ жизни, голубой цвет неба и воды – нежность, красный – борьба) делают живопись Голобокова декоративной. Однако за внешней декоративностью не теряется главное – человеческие устремления, выразительность композиции. В его работах нет фантастических пейзажей, инопланетян или сверхъестественных машин будущего. Герои Голобокова – красивые, мужественные люди с ясной целью. Они черпают силы у земли («Улетающая на столетия», «И снова к звездам») и способны побеждать стихии («Четвертое измерение», «Шквал неизвестности»). Картина «По ту сторону двери» написана кистью мужественного художника и рассказывает о любви человека к жизни. Одинокий космонавт, попав на безжизненную планету, собирает в себе все силы, чтобы выжить победить и вновь вернуться на Землю, к счастливой жизни, к тому, что теперь для него мираж – «По ту сторону двери». В этой работе не реализованное при жизни и подсознательно воплощенное преодоление ограничения в пространстве личности художника Голобокова.
О нем говорят, как о первооткрывателе направления «психологической фантастики» в живописи, главная тема творчества которого – психология людей будущего. Картины художника вовсе не идеальны, но в них есть удивительная жизненная сила и нравственная цельность.
И вновь, в напряженьи, Впиваясь в загадочных сфер напевы, Глаза человечьи горят вопросом: — Ну где же вы, братья по разуму, Где вы?
Испытание в начале пути – еще одна постоянно волнующая художника тема – «Один», «Чужое солнце», «Река времени» – человек, столкнувшийся с несчастьем. Но даже «На краю бесконечности» – торжествует жизнь!
С 1958 года Геннадий начинает активно участвовать во Всесоюзных выставках самодеятельных художников, становится лауреатом Всесоюзного фестиваля самодеятельного творчества. Никто из жюри не знал о его болезни. На этом настаивал сам художник. «О себе писать не буду, так как художественная ценность моих картин и стихов от этого не возрастет». Он сердился, когда, представляя его, добавляли подробности его жизни, и особенно: «прикован к постели». Он не хотел никаких скидок:
Крепко верю в удачу, Только крепче — в себя.
В 1973 г. на Международной выставке научно-фантастической живописи «Космос завтрашнего дня» жюри под председательством космонавта-художника А. Леонова присудило молодому художнику Геннадию Голобокову диплом I степени. Одну за другой получает он первые премии в конкурсах: «Мир завтрашнего дня», «Мир 2000 года», «Сибирь завтра», «Время – Пространство – Человек». Потоком идут восхищенные отзывы посетителей, космонавтов, ученых, художников, тысяч простых людей. Пишут восхищенные статьи газеты и журналы.
Картины Геннадия Голобокова экспонировались на выставках научно-фантастической живописи во многих городах нашей страны и за рубежом. Они привлекают внимание и космонавтов, с некоторыми из которых он был дружен (А. Леонов, П. Попович и др.), и участников Всемирного конгресса в Москве и посетителей выставок в Праге, Будапеште, Братиславе, Лиссабоне, Улан-Баторе, на Мадагаскаре и Лаосе, две картины находятся в центре космонавтики в Хьюстоне в Америке.
И хотя не всегда все удавалось в смысле технических приемов живописи, но в его произведениях заложена глубокая мысль, зовущая зрителя на откровенный разговор о будущем.
Не каждому, умеющему сочинять стихи, доступны такие высоты поэзии.
У иного поэта все как будто хорошо: и рифмы не хромают, и образы – в каждой строчке, и ритм – что надо! Да только отклика в чужой душе те «правильные» стихи не находят. Они лишены главного – поэзии.
«Стихи Голобоков, как правило, писал ночью. Потух экран телевизора. Позади долгий, нелегкий день. К дальней стене комнаты прислонена картина, над которой он сегодня работал. Перед ним чистый лист бумаги. Он перебирает в памяти события ушедшего дня. Ему так много хочется сказать людям!» – писал о поэте В. Азеф.
Я люблю ее, эту штуку, Ту, что звучно зовется — жизнь. Я люблю ее в зной и стужу. В беге взмыленного коня. Я люблю ее даже в луже С отраженьем кривым плетня. Я люблю ее. А взаимность... Разве так уж она важна? Есть деревья, что в холод зимний Сыплют всхожие семена...
Он умер внезапно, с карандашом в руках 17 мая 1978 года. Но мы обязаны сохранить в памяти и главное произведение этого человека – сделанную им жизнь.
Источники:
- Шконда Н.А., Дерин М.А., Калинин С.А. Целебный поиск смысла жизни// Сборник «Медицинская этика, гуманизм, нейрохирургия в искусстве» С. 209-212
- Азеф В. Звезды зовут// Голобоков Г.Г. «Каталог выставки произведений». С. 9